Дизайнер смерти  - Диана Соул

Если раньше я хотя бы мог слушать, о чем говорят эти люди, то теперь мое сознание возвращалось ко мне лишь на короткое время, а ориентированием по времени стали лишь номера операций, которые на мне проводили.

Триста сорок первая… сорок вторая… третья…

Теперь я просто считал. Больше мне ничего не оставалось, находясь наедине со своим сознанием. Я фактически сдался, лишь где-то в глубине все еще жила хрупкая надежда, что Эсмиральда до сих пор жива и просто потеряла передатчик.

Но здравый смысл был неумолим.

В один из моментов, около двухсот операций назад, сигнал передатчика возник на Гризальде и уже через несколько часов исчез окончательно. Выводы были очевидны и неутешительны.

Хотя я старался верить, что однажды приду в себя, а передатчик снова работает. Горит, будто путеводная звезда, не давая мне сдохнуть. Но в чудеса я разучился верить еще тогда, как узнал, что моего отца и брата убил мой же дядька.

Кимат я больше тоже не видел. С прошлого раза она так и не появлялась в лаборатории, по крайней мере, пока я был в сознании.

А вот Растор и его коллега продолжали заниматься изучением «моего внутреннего мира», причем, судя по их мрачным лицам, достаточно безуспешно. Возможно, Кимат они рассказывали о своих якобы «успехах», я же с полнейшим равнодушием осознавал – древняя технология так просто не поддастся обычным смертным. Нужно быть кем-то большим, чтобы понимать ее суть. Нужно быть Дизайнером Жизни, чтобы успешно создавать новых Дизайнеров Смерти. Нас невозможно поставить на конвейер.

Один раз Растор даже сел напротив меня и задумчиво протянул:

– Что же в тебе такого, что остальные не подходят?

Ответить ему я мог, но не собирался. Во мне не было фактически ничего особенного, кроме исключительного везения родиться с одним редким геном, позволяющим срастись воедино с «имплантированной в мозг» системой искусственного интеллекта.

Это как аппендицит – у обычного человека почти ненужный рудиментарный орган, так и с этим геном – как пятая рука, он был отсечен эволюцией, еще когда существовала цивилизация Альтазара, проявляясь лишь в очень редких случаях. Ну, не считая той самой «собаки», которая выжила на первом корабле. Возможно, в их виде домашних животных такое не было странностью.

Так что Растор с коллегой могли бы и дальше мечтать скопировать технологию древних, я же точно знал: их мечты несбыточны. Разве что ученым удастся создать свой способ, полностью подходящий для обычных людей…

– Он в сознании? – раздался сверху раздражающий голос Кимат.

– Нет, императрица. Вы же знаете, мы уже больше месяца держим его в искусственной коме. Иначе его сердце может не выдержать нагрузки, которые мы задаем.

– Приведите его в сознание сейчас же! – взвизгнула она.

– Но это опасно. Вы же видите, эти стимуляторы до сих пор в нем.

– Не волнует! Я должна его допросить.

В этот же момент раздался незнакомый голос. Тоже женский, но куда более взволнованный и напуганный.

– Это же Хэдок? Да? Что вы с ним сделали?

– Заткнись! – Звук пощечины. – Хотя нет, я из тебя выжму, почему ты решила украсть куб.

– Да пожалуйста. Ни слова не скажу! – Голос девушки просто источал вызывающую наглость. – Меня найдет отец, а если с моей головы хоть волос упадет… пеняй на себя.

– Очень страшно… – усмехнулась Кимат. – И что же ты сделаешь, шлюшка Джо?

– Я – ничего. Эсмиральда сделает – как только вернется к власти.

Знакомое имя будто разрядом пробило грудную клетку. Мои глаза рывком открылись. Даже несмотря на режущий зрачки яркий свет, я глядел перед собой и видел собравшихся людей. Растора со шприцем, вводившего лекарства в одну из вен. Его помощника у приборов, на которых скакал пульс. Кимат, что с неприкрытой ненавистью смотрела на меня, а после переводила взгляд на незнакомую девушку. Блондинку с длинными волосами и огромными острыми ушами.

Ее держали двое охранников, не давая дергаться, хотя девчонка брыкалась и пыталась даже кусаться.

– Эсмиральда, – прошептал я. – Она жива?

– Конечно жива, – выплюнула девчонка в сторону Кимат. – И эта сука до нее не доберется. Мы не дадим!

За «суку» она получила очередную оплеуху от императрицы, а охрана еще сильнее выкрутила ей руки.

От услышанных новостей в сердце что-то переклинило.

– Мощный выброс эндорфинов и адреналина, – предупредительно выдал Растор. – Я бы рекомендовал прекратить этот разговор. Он может критически повлиять на объект.

– Пульс двести пятьдесят.

– Молчать, – рявкнула на них Кимат, подходя ко мне ближе и вновь показывая куб Мандрогиров. – Я еще раз повторю вопрос. Что это?

– Понятия не имею, – проговорил, неотрывно глядя на девчонку позади императрицы.

Откуда она знает Эсми? Кто вообще такая? Судя по ушам, эльтурианка… но больше я о ней ничего не знаю. Возможно, даже ее словам о том, что Эсми все еще жива, не стоит верить.

– А ее ты знаешь? – Кимат ткнула пальцем в пленницу.

– Впервые вижу. Поэтому, если надеешься шантажировать, причиняя ей боль, бесполезно. Можешь сразу убить.

Императрица лишь фыркнула.

– Вот еще. Убивать ценного пленника – неразумно. Я лучше подожду, пока за ней явится ее папочка-мятежник, а еще лучше – подружка. Уверена, это будет достаточно быстро, особенно после того, как я стану отправлять им эту девочку по частям. Начну, пожалуй, с пальцев. Или что там у воровок главная ценность в жизни?

Эльтурианка в руках охранников задергалась еще сильнее, пока один из мужланов не вырубил ее ударом по затылку. Девчонка вяло обмерла, падая без чувств и теряя всякую способность к сопротивлению.

– Растор, отрежь ей пальцы, только не заляпай тут все кровью, – распорядилась Кимат, подходя ко мне ближе еще на шаг и шипя прямо в лицо. – Твоя беременная дрянь повадилась записывать вдохновляющие ролики для повстанцев. Я запишу для нее такой же и прокручу по всем каналам связи. Уверена, она сорвется с любого места, где бы ни сидела, прибежит ко мне и принесет свое пузо, лишь бы я больше не продолжала.

– Эсми не настолько глупа, чтобы повестись на провокацию.

Кимат еще более нагло усмехнулась.

– Смотря что ей показать. Полуживую подружку по частям и не менее полуживого тебя со вскрытой грудной клеткой, но все еще дышащего, когда я буду держать в руках твое бьющееся сердце. Уверена, ее нервишки долго не выдержат подобных издевательств… Да и как на нее будут смотреть поданные, если она оставит такое без ответа?

– Аккуратнее, госпожа, пульс триста десять, – попытался предостеречь ее Растор, но его проигнорировали.

Я же улыбался.

– Тогда тебе придется показывать ей мой труп. А это так себе замануха.